– Скотт? – окликнула она. – Скотт?

– Чего приперлась? – рявкнул он, вздрогнув от неожиданности.

– Я в лес иду. Пошли вместе?

– Фигли мне с тобой по лесам шарахаться? – процедил он.

– Я тебе дам все, что пожелаешь.

Ее сводный брат тут же выключил компьютер. Дженни подошла к Скотту и взяла его за руку. А потом направила свой зуд по руке прямо ему под кожу. Она повторяла это действие каждую ночь, пока он спал. Раз за разом принималась дышать ртом, чтобы не втягивать носом этот запах тухлятины. От его носков, от подмышек, от мази против угревой сыпи. Раз за разом дотрагивалась до этой мерзкой, потной пятерни. Готовясь к сегодняшней ночи. Война близко, говорила ей мама, а потому сейчас требуются солдаты. Зато потом, обещала мама, как только хорошие парни победят, Дженни получит разрешение искромсать морду Скотта и скормить ему его собственное мясо. Она наконец получит разрешение пустить брату кровь и умертвить его в потопе вместе со всем остальным гнусным миром.

В тот миг, когда лицо миз Ласко нависло над унитазом женского туалета в ее излюбленном баре, она почувствовала у себя на затылке этот шепот, сладкий и влажный. А она как раз хотела сунуть два пальца в горло. Не потому, что ее тошнило. Нет. А потому, что она до сих пор была трезва как стеклышко. Вот ей и подумалось: если сейчас очистить желудок и влить в себя бутылку «Джек Дэниелс», то, может, после этого удастся хоть чуток захмелеть. Но и это не помогло. И она расплакалась. Давно уже миз Ласко не набиралась так, чтобы наутро ничего не вспомнить. И не потому, что отказывала себе в спиртном. Наоборот, она каждый вечер топила себя в алкоголе. Но из-за этого проклятого зуда действия алкоголя не ощущалось. Зато все остальное ощущалось предельно четко. Потому что жизнь превратилась в притворную пьянчужку, которая беспощадно заставляла ее вспоминать все гадости, которые она когда-либо делала. И все гадости, которые делали ей другие. Когда терпеть это стало невмоготу, она опустилась на колени перед унитазом и начала молить Бога, чтобы Он дал ей возможность захмелеть, как раньше. И вдруг, к ее радости и вящему облегчению, молитвы эти были услышаны. Тонкий голосок известил, что к ней наконец-то вернется способность забываться, а не переводить спиртное почем зря. При одном небольшом условии: прийти после работы в Лес Миссии, чтобы там посетить некое «уютное заведение».

Так продолжалось около часа. По всему городу люди бросали свои занятия и стягивались в Лес Миссии. Даг, когда у него зазвонил телефон, оторвался от рождественского ужина.

Она тебе изменяет, Даг. Не хочет отдаться тебе по-взрослому, а другим – с дорогой душой. И сама ловит кайф. Она залетела, Даг. От другого парня. Но Лес исцелит твое разбитое сердце. Час настал.

Дебби Данэм занималась любовью с охранником на парковке супермаркета «Джайэнт Игл», когда весь товар был распродан.

Брось ты этого хлыща, Дебби. Лес подскажет тебе, как утешиться. Час настал.

Старуха сидела в кресле-качалке у себя в мансарде.

Мы вместе купались в реке Огайо. Он был таким видным парнем. А сейчас он здесь, в лесу. И жаждет тебя увидеть, Глэдисссс. Час настал.

Майк и Мэтт с матерями сидели за ужином. Старая иудейская традиция угощаться китайскими блюдами и смотреть кино на католическое рождество вступила в силу на сутки раньше[70]. Когда пиршество закончилось, мальчики вскрыли свое печенье с предсказаниями.

Майк, если они захватят домик на дереве, она убьет твоего брата.

Мэтт, прошу, помоги мне. Кристофер в ловушке. Час настал.

Когда отец Том готовился ко всенощной, у миссис Рэдклифф возникла странная идея провести службу в Лесу Миссии. Отцу Тому такая затея совсем не понравилась. По его словам, ему даже виделась в ней какая-то скверна. Однако на него набросились хористы в полном составе, искусали, изранили и бросили истекать кровью у алтаря, а сами продолжили подготовку. Псалом оказался совершенно неизвестным, его прежде не репетировали, но почему-то все знали мелодию.

Но самая, наверное, нелепая мысль пришла в голову сестре Тэмми, когда та вышла покурить после завершения процедур в отделении реанимации и интенсивной терапии. В самом деле, мысль была настолько абсурдной, что сестра Тэмми поначалу списала ее на переутомление: как-никак из-за нехватки персонала ей пришлось отработать трое суток без отдыха. За последний месяц она увидела больше огнестрелов, ножевых ранений и суицидных попыток, чем за десять лет, минувших после ее окончания колледжа. А началось все с того, что какая-то женщина перерезала горло собственному мужу. Потом Мэри Кэтрин протаранила машину, в которой ехали Кристофер и его мать. Шериф получил пулю в грудь. На людях выстрелил себе в висок некий клоун. Миссис Коллинз добровольно заглотила галлон малярной краски. Да только ли это? Были и другие инциденты. Управление автомобилем в нетрезвом виде. Потасовки в барах. Дорожно-транспортные происшествия. Но самое жуткое – водитель школьного автобуса, мистер Миллер, практически сам напоролся на оленьи рога, когда отгонял автобус в гараж, доставив последнего школьника на рождественское празднество. А уж там случилась форменная бойня. И ведь главная странность заключалась даже не в этом. Нет.

Главная странность заключалась в том, что смертельных исходов не было.

Очень постаравшись, она все равно не припомнила, чтобы в последнее время у них констатировали смерть. Судмедэксперт даже шутил, что все остальные вкалывают без роздыху, а он прохлаждается, потому как последние доставленные на экспертизу останки представляли собой найденный в лесу детский скелет. Как звали того мальчика? Дэвид… А дальше? Когда же это было? С месяц назад. За целый месяц – ни одной смерти. Обалдеть.

Рождественское чудо.

Сестра Тэмми еще трижды жадно затянулась и вернулась на пост. Но прежде поблагодарила Господа за то, что смена ее все же закончится в полночь. Через пять часов она готовилась отправиться домой и поднять с отцом по бокалу «мерЛОТА». Через пять часов – Рождество.